>>217351
Перед ними сидели молоденькие, ещё-не-хочу-мамочки, с открытыми ртами слушавшие старших и таких опытных подруг. Где же они смогут узнать столько важного для будущей жизни? Все эти великосветские беседы проходили на умопомрачительном и неразборчивом лопотании пушистых пони. По своей сути, не особенно отличавшимся от близких к ним сплетен и болтовни всяко-там-мамочек рода человеческого.
По всей полянке скакали, под зорким присмотром уже-мамочек, косолапые малыши, уже подросшие жеребята и взрослые флаффи, решившие размяться.
Кто-то лениво жевал траву, играл или просто спал.
Отдельно держались хочу-мамочки. Кокетливо прогуливались они по полянке и как бы невзначай поднимали свои пустые хвостики с таким заигрыванием, что у всех хочу-папочек прерывалось дыхание, а ножки начинали заплетаться. Многие из них так и падали в траву, смотря немигающим взором в след заманчиво виляющему хвостику, уносящему столь желанный аромат.
Посреди этого, на старом пеньке, потерявшем всю своё кору ещё до появления флаффи, с самодовольным видом восседал Умный Друг. Виду он был довольно обыкновенного, пучеглаз, широк в заду и необыкновенно туп, что, впрочем, не было такой уж редкость среди «вумных» друзей. Грива Умника была растрёпана и кудрями спускалась на глаза. Время от времени, на морде «вождя всех флаффи» появлялась ленивая, презрительная усмешка, придававшая ему, по собственному убеждению, вид величественный и царственный. Стороннему же наблюдателю казалось, что умный друг опять наелся глупого корня и страдает от несварения желудка.
В общем, это было самое обычное счастливое стадо, которому улыбнулась удача оказаться в прекрасном месте и прожить там до наступления зимы, чтобы полностью околеть примерно к середине января. Теряя каждую ночь, лежащих по краям пушистой кучи поников.Так оно и было бы, делая нашу историю до зевоты неинтересной и обыденной, если бы не одно но.